Глава 24

Я бежал мимо домов, мое пальто было распахнуто, шарф развевался на ветру. Я точно знал, куда бегу. Вчерашняя сцена полыхала в моем мозгу.

Судьба жестока. – Она сухо улыбнулась и пошевелила перевязанными пальцами. – Этот мальчик вернулся – как экзорцист.

Я нашел стену вокруг склада, проклиная свой идиотизм за то, что забыл надеть часы. Я понятия не имел, сколько времени у меня оставалось. Взглянув на бумажку, выяснил, что Натори собирается проводить экзорцизм у парадных ворот. Дух была привязана к задним. Надеясь успеть вовремя, я бросился бежать вдоль забора.

Тяжело дыша, я подбежал к воротам. Войдя внутрь, я чуть не споткнулся о плиты дорожки.

Посреди двора Натори, одетый в серый плащ и шапку, чертил заостренной палкой на земле что-то, похожее на магический круг. Он поднял голову и улыбнулся. Солнечный свет блестел на его очках:

– О! Я уже и не надеялся вновь тебя увидеть. – Положив палку, он нагнулся, поднимая бумажный пакет, и указал на пачку бумаги, лежащую на земле. – Разорви эту бумагу на мелкие кусочки и разбросай по диаграмме. – Он махнул рукой в сторону круга.

Я пришел совсем не для того, чтобы помогать этому ублюдку. Глубоко вдохнул:

– Натори, ты знаешь духа, которого собираешься изгнать? – Разве он не узнал ее?

Натори сунул руку в бумажный пакет и вытащил горсть измельченной бумаги:

– Кое-что знаю. – Он начал разбрасывать бумагу над диаграммой. – У нее веревка вокруг шеи, и она вынуждена проклинать людей, хочет она того или нет. – Он повернулся и хмуро на меня посмотрел. – Разве она не заслуживает этого?

Заслуживает смерти?.. За то, что ее заставляли делать помимо ее воли? Его отношение к этому меня просто бесило. Однако, было не время терять самообладание. Дело не во мне:

– Натори, ты помнишь духа, которой ты перевязал руку, когда был маленьким?

Натори нахмурился:

– Перевязал?..

Я смотрел на него широко раскрытыми глазами. Он не помнил. Он не помнил ее, а она собиралась умереть за него – добровольно.

Натори продолжил разбрасывать бумагу:

– Когда дух войдет в круг, ударит молния. Запомни это.

Повернувшись, я бросился к воротам. Мне нужно было найти ее и остановить! Я не мог позволить ей прийти сюда!

Монотонный женский голос прошептал мне на ухо:

– Куда это ты направился, сопляк? – Быстрые, как змеи, пряди черных волос обхватили меня и дернули назад, впечатывая в дерево. Темноволосый дух, Урихиме, склонилась к моему плечу и нахмурилась. – Я не могу позволить тебе мешать.

Еще больше черных волос обернулись вокруг моих плеч, живота, бедер, привязывая меня к дереву.

– Просто стой здесь и не дергайся.

– Натори! – Я извивался, борясь с волосами. – Натори, не надо!

Не обращая на меня внимания, Натори сложил руки перед лицом и начал читать какую-то ритуальную молитву. Большие деревянные шарики свисали с его запястья, привязанные красной лентой. Он громко хлопнул в ладоши.

– Приди. Приди. Приди...

Я продолжал кричать и бороться с волосами, привязавшими меня к дереву.

Стук деревянных сандалий и легкое ритмичное позвякивание показались мне на удивление громкими. Она пришла. Шаг за шагом дух в одноглазой рогатой маске приближалась к кругу, покачивая забинтованной рукой. Она без колебаний ступила на разбросанную бумагу.

Сложив ладони перед лицом, Натори продолжал читать заклинание, не обращая на меня внимания.

Я дергался, пытаясь разорвать связавшие меня волосы:

– Натори, стой! Ты должен остановиться! Не делай этого!

Дух в одноглазой рогатой маске, когда-то бывшая хранителем горы, вошла в круг. Она явно была счастлива. Даже на ее маске цвела улыбка.

Ветер закружил вокруг нее, поднимая бумажки с земли. Запах озона – молнии – достиг моего носа. Статическое электричество начало потрескивать между бумажек. Это действительно происходило. Она собиралась умереть ради кого-то, кто не знал ее, кто ненавидел духов.

Я не мог этого допустить! Я стал бороться с волосами, прикладывая еще больше усилий:

– Отпусти меня, сука! Я должен остановить их!

Урихиме, дух, связавший меня, вдруг закричала:

– Мальчик! Стой! Ты ничего не сможешь сделать!

– Я сказал, отпусти меня! – Сила разливалась вокруг меня. Волосы, сдерживавшие меня, превратились в дым и рассеялись.

Урихиме закричала.

Я был свободен, и тут же метнулся к магическому кругу, намереваясь выбросить из него духа. Однако, когда я пересек границу круга, меня как будто прошило молнией. Я закричал.

Натори наконец-то заметил меня:

– Что ты, черт возьми, делаешь? Такаши, убирайся оттуда!

Было слишком поздно. Молнии танцевали внутри круга, и меня дергало в разные стороны под странную мелодию.

Натори вскинул руки и крикнул:

– Я не могу это остановить! Такаши!..

Горячо, горячо, ГОРЯЧО! Мы с духом кричали от боли, прижавшись друг к другу.

Огромный белый поток пронесся над нами, и я оказался прижат к земле покрытым морозно-белой шерстью телом. Только успев посмотреть в знакомые золотые глаза, и я моргнул:

– Мада...

Мир взорвался.

Я погрузился во тьму.

За мной в темноту последовал голос, заставивший ее расступиться, как пруд с водой – или кровью:

– Эй... – Произнес нежный мальчишеский голосок. – Эй, что случилось? – Свет озарил выцветшую картинку, похожую на старую кинопленку с оттенком сепии. Там был маленький мальчик. Я не мог разглядеть его лица, но на его руке виднелась очень знакомая ящерица. Он протянул руку. – Какая странная маска... Твоя рука! У тебя кровь идет!

Паря в темноте, я внезапно понял. Это ее воспоминания.

Изображение перетекло в картинку с духом в маске и мальчиком, бинтующим ее руку:

– Мне так мама делала, когда я упал. – Мальчик опустил голову, но руки его не дрожали. – Мамы уже нет. Она была хрупкой.

Он слегка пожал плечами.

– Но мой дядя говорит, что это из-за того, что я приношу несчастья, потому что я могу видеть странные вещи.

На его лице появилось хмурое выражение.

– Но если это правда, то кто-то должен был избавиться от меня, прежде чем это случилось!

Дух фыркнула:

– Ты много болтаешь, дитя. – Ее голос был сухим и немного хриплым, как будто она давно его не использовала. – Люди, особенно дети, не могут приносить несчастья, у них просто нет такой силы.

Мальчик смотрел на нее широко распахнутыми золотыми глазами:

– Правда?

Дух потрепала его по волосам забинтованной рукой:

– Ты хороший ребенок – хороший, нормальный ребенок. – Вздох прошелестел в темноте. – Поэтому я была так счастлива, когда снова встретила тебя.

Я открыл глаза и увидел голубое небо и облака. Я был жив. Осмотревшись, понял, что все еще нахожусь в магическом круге. Меня окружал пепел и горелая бумага.

Слева от меня храпел Нянко. Его шерсть местами подгорела, но он явно был в порядке.

Справа от меня был дух. Ее маска была надколота, в щели был виден широко распахнутый голубой глаз.

Я удивленно моргнул:

– Она жива. – Мы все были живы. Немного подгорели, конечно, но были живы. Я решил, что это стоит отпраздновать – как только я снова смогу двигаться.

– Да, и заклинание вокруг ее шеи сгорело.

– А? – Я моргнул и посмотрел вверх.

Натори сидел на земле рядом со мной. Он наклонился ко мне с грустной улыбкой:

– Я полагал, что вероятность того, что она выживет – где-то пятьдесят процентов. – Он опустил глаза и вздохнул. – Поскольку этот жалкий дух не могла освободиться сама, я решил позволить ей умереть. Ну, или, по крайней мере, веревка бы сгорела, и она бы освободилась. – Он перевел взгляд на Нянко. – Теперь понятно, что она бы точно не выжила, если бы вы оба не прикрыли ее.

Мое внимание привлек пепел, поднятый ветром. Она могла стать пеплом. От меня мог остаться лишь пепел. Боже… Как же я… устал.

Натори тяжело вздохнул и посмотрел на свои сложенные руки:

– Пожалуйста, прости меня. Я.. – Он зажмурил глаза и сжал пальцы так, что костяшки побелели. – Я не хотел, чтобы с тобой случилось нечто подобное. Я не хотел… причинить тебе боль.

Я закатил глаза:

– Нет, ты просто хотел сделать меня своим рабом. – Мой голос был тихим и хриплым.

Натори слабо улыбнулся:

– Когда я смотрю на тебя, то вспоминаю, каким я был раньше. Каким … уязвимым. – Он слегка пожал плечами. – Я просто хотел… – Он глубоко вздохнул, голос его звучал устало. – Я просто хотел поговорить с тобой, может, научить тебя чему-то.

Я посмотрел на облака:

– Мне тоже хотелось просто поговорить с тобой.

Глаза Натори сузились, челюсти сжались. Он проговорил так тихо, что я его почти не услышал:

– Я просто хочу… защитить тебя.

То, как он это сказал, заставило волосы у меня на затылке зашевелиться. Пора было уходить. Мне нужно было убраться как можно дальше от Натори – немедленно.

Легче сказать, чем сделать. Каждый мускул в моем теле кричал в агонии. Даже глубоко вдохнуть было сложно. Кожа казалось такой сухой и ломкой, что любой ветерок развеет ее в пепел. Это не удержало меня от попытки сесть. Мне даже удалось сгрести Нянко в охапку.

Натори встал на колено и протянул ко мне руки:

– Такаши! Тебе еще нельзя двигаться. – Его лицо внезапно застыло, и он быстро бросил взгляд по сторонам, как будто ожидая чьего-то появления.

Это придало мне энергии, и я смог встать на ноги. Я всхлипнул, но не упал. У меня не было намерения ждать, что еще выкинет Натори. Я направился к воротам.

– Такаши, подожди!.. – Он протянул ко мне руки. – Помощь уже близко, просто подожди пару минут.

Помощь? Я фыркнул. Поняяятно… Он что, считает меня настолько тупым? Я увернулся от его рук и продолжил двигаться к воротам:

– Я в порядке. Мне все равно пора домой. – У ворот я собрал силы и помахал рукой. – Пока.

Вместо того, чтобы следовать за мной, Натори повернулся и побежал к дому. Я нахмурился:

– Это не очень хорошо. – Не для меня, во всяком случае. В десяти шагах от ворот была роща, я бросился к ней. Тетрадь Друзей была при мне, но у меня не было сил призвать кого-нибудь. Но у меня был еще один выход, ведь мне дали разрешение:

– Мицузу, пожалуйста, приди ко мне.

Поднявшийся ветер пригнул к земле деревья, а затем копыто размером с голову возникло у моих ног.

– Нацуме, ты что-то неважно выглядишь.

Я улыбнулся гигантской черной лошади:

– Ну, я только что пережил экзорцизм.

Уши Мицузу, украшенные колокольчиками, наклонились вперед, и он встряхнул головой, откидывая белоснежную гриву с широко распахнутых синих глаз:

– Экзорцизм?

Я кивнул, продолжая улыбаться:

– Ты не мог бы забрать нас отсюда? – Я не знаю, что произошло после этого, потому что потерял сознание.

Когда я очнулся, я обнаружил себя в своей постели. У меня на лбу лежала влажная повязка, рядом похрапывал Нянко.

Спустя несколько минут в комнату вошла Токо, неся в руках поднос с тарелкой супа:

– О, ты проснулся! – Она опустилась на колени у моей постели и помогла мне сесть. – Твой друг принес тебя домой, он сказал, что тебе стало нехорошо. – Она прижала прохладную ладонь к моему лбу. – Я думаю, что ты переутомился, и у тебя опять поднялась температура.

Это было очень хорошее объяснение, так что я решил не протестовать, но… Я поморщился и потер виски, у меня начиналась мигрень:

– Мой … друг? – Боже, только не Натори!

Токо поставила поднос мне на колени:

– Белые волосы, темная кожа, очень красив? Кажется, он сказал, что его зовут Мицузу.

– А… – Я вздохнул с облегчением. – Да, Мицузу мой хороший друг. – Я обязательно должен его поблагодарить.

Токо положила рядом со мной салфетку и вручила мне ложку:

– Съешь супа, и я подумаю о том, чтобы разрешить тебя пойти завтра в школу. – Она покачала головой и вздохнула. – Тебе стоит быть осторожнее с фейерверками. Они могут быть опасны!

Я моргнул. Фейерверки? Нет, можно, конечно, и так сказать…

Токо всплеснула руками:

– Господин Мицузу сказал, что это все из-за дыма, но все же..!

Я опустил голову:

– Да, мэм, я постараюсь в будущем избегать дыма от фейерверков. – Как и экзорцистов, которые любят их запускать. Я посмотрел на нее. – Мне жаль, что я заставил вас волноваться.

Она вздохнула:

– Ну, ты же мальчик. Неудивительно, что ты время от времени попадаешь в неприятности, тем более с фейерверками. – Она подмигнула. – Это только доказывает, что ты нормальный.

Нормальный? Я оглушенно смотрел на нее.

Я пошел в школу на следующее утро, хоть был еще довольно... жареным.

Даже Канаме заметил, что со мной что-то не так. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами:

– Что с тобой случилось? Ты выглядишь так, как-будто кто-то поджег тебя и забыл потушить.

Я вздрогнул. Эта его интуиция:

– Можно я за обедом расскажу?

Канаме кивнул, отпуская меня, но появился у моего класса в начале перерыва на обед. От разговора явно увильнуть не получиться.

В пустом классе я рассказал ему все о духе и экзорцизме, который я... прервал.

Канаме замер, не донеся бутерброд до рта:

– Ты... что? – Он уронил руку с бутербродом на колени. – Ты прыгнул в активный магический круг?

Я пожал плечами:

– Я не видел другого выхода.

– Боже мой... – Канаме схватился за голову. – Такаши, я понимаю, что ты хочешь помочь духам, но разве для этого обязательно совершать самоубийство?

Я нахмурился:

– Эй, я же выжил!

Канаме прищурил черные глаза:

– В этот раз. – Он ударился в длинную лекцию о том, что я должен воспринимать все гораздо более серьезно, потому что если со мной что-нибудь случится, то не только Фудживара будут в отчаянии, но и некоторые другие люди могут очень сильно разозлиться.

Я не мог удержаться от улыбки. Было приятно, что кто-то обо мне заботится.

Прошла неделя. Я ничего не слышал о Натори, кроме сплетен его фанаток.

Мы с Канаме продолжали встречаться в пустом классе, чтобы пообедать или… заняться другими делами. Экзорцизм оказался делом утомительным. Я очень долго отсыпался.

Впрочем, как и Нянко.

В пятницу, когда я шел домой из школы, путь мне преградила Сасаго, рогатый дух-слуга Натори:

– Мне поручено доставить сообщение. – Она протянула мне свернутый лист бумаги. – Завтра мы покидаем город. Господин Натори уезжает поездом. Здесь время отправления и станция.

Я посмотрел вниз на Нянко. Он пожал плечами. Видимо, он не чувствовал угрозы. Я взял бумагу.

Ясным, погожим субботним утром я направился к железнодорожной станции, чтобы попрощаться с Натори, точнее – чтобы убедиться, что он действительно уедет.

Я нашел его у крытого стенда с билетами. Он был без очков и шапки, в куртке с высоким воротником. Он повернулся ко мне с улыбкой:

– Я решил, что такой безрассудный сопляк не может быть моим помощником.

– О, правда? – Я широко улыбнулся. – Мне тебя искренне жаль.

Натори сжал челюсти:

– Умник.

Я покачал головой:

– Как ты стал таким циничным? – Я скорчил недовольное лицо. – Ты ведь был таким хорошим ребенком.

Натори нахмурился:

– Что ты имеешь в виду?

Я помахал рукой:

– Ничего. – Я нахмурился. – Можешь считать меня слишком мягким, но я просто не могу принять то, как ты поступаешь с духами.

Натори вздохнул и посмотрел на небо:

– Все в порядке. Никто не говорил, что мы должны во всем соглашаться. – Он повернулся ко мне и пожал плечами. – Понять человека очень сложно, сколько бы общих черт у вас не было.

Натори посмотрел на часы, затем повернулся ко мне. Он протянул мне сложенный лист бумаги:

– Такаши, если у тебя, когда-либо, возникнут проблемы, неважно, связанные с духами или нет, знай, что ты можешь позвонить мне. Я обязательно приеду, если буду тебе нужен. – Он с силой впихнул бумажку в мою руку и вымученно улыбнулся. – Даже если тебе просто нужно будет выговориться.

Я кивнул и искренне ему улыбнулся:

– Спасибо.

Улыбнувшись и помахав на прощание, Натори вошел в вагон поезда.

Сразу за ним вошла дух в одноглазой рогатой маске. Маска все еще была надколота, но на ней была нарисована улыбка. Она выглядела намного лучше. Темно-синее кимоно с белым подбоем выглядело чистым и новым. Темные волосы до плеч были аккуратно подстрижены. В ее руке был посох с колокольчиками, который тоже выглядел новым.

Нянко вздохнул и проговорил скрипучим голосом:

– Похоже, эта дух решила стать последователем колдуна. Она даже приняла от него имя, Хираги.

Я посмотрел вниз, на кота:

– Что? Но ведь она стала свободной?

Нянко повернулся и поковылял через поле, явно направляясь домой:

– Может, она влюблена?

Я последовал за ним по траве:

– Так духи могут любить? – Я вдруг почувствовал себя намного лучше без всякой видимой причины.

Нянко фыркнул:

– Конечно, можем. – Он искоса взглянул на меня. – Я люблю твой вкус. – И громко причмокнул.

Я поежился:

– Фу! Не говори такие вещи, когда ты в этой форме!

– А в этой? – Оскалив зубы длинной с мою руку, в клубах дыма возникла его огромная собачья форма,.

Я отшатнулся и замахал руками:

– Боже, нет! – Я упер руки в бедра и осуждающе на него уставился. – Ты что, хочешь довести меня до кошмаров?

Мадара продолжил шагать рядом со мной, огромный и блестящий на солнце:

– Может, я хочу заменить твои кошмары новыми?

Я моргнул:

– О… – У меня потеплело на сердце. Вдруг я вспомнил о том, что должен был сказать еще неделю назад. – Спасибо, что спас меня во время экзорцизма.

Огромный дух скосил золотой глаз в мою сторону:

– Я просто люблю мясо с кровью, а не прожаренное до углей.

Я фыркнул. Как похоже на него.

Клубы дыма окутали Мадару, и он превратился в Нянко:

– Что касается решения Хираги следовать за колдуном, только они сами могут определить, что сделает их счастливыми.

Я моргнул. Это звучало почти… мудро. Я отвернулся и пожал плечами:

– Наверное, ты прав.

Нянко фыркнул:

– Ну, наконец-то ты понял.

Той осенью я, наконец, встретил человека, видевшего и знавшего то же, что и я, жившего в двух мирах, не принадлежа ни одному из них, человека, похожего на меня. Но мы видели эту ситуацию по-разному. Наши взгляды сильно различались.

Несмотря на мою способность видеть духов, истинные чувства, живущие в сердце другого человека, все еще остаются для меня загадкой. Я думаю, никто не может их разгадать.

И это помогает мне чувствовать себя… нормальным.