Свернувшаяся кольцом, спящая змея является в одно и то же время символом бесконечности и нуля.

Виктор Гюго

1988 год.

Когда в утреннем воздухе разливалась пронзительная синева, и солнце купало молодые побеги и глянцевую листву в золотых лучах, все ходили на первомайскую демонстрацию. Пестрая лента рабочих и школьников текла по Ленинскому проспекту. Это было настоящее шествие со звучащей из динамиков громкой музыкой, торжественными лозунгами, яркими флажками и ветками с цветами из папье-маше. Весь город был на улицах, гремели оркестры и песни, и школьники тоже пели до восторга и хрипоты. Старшеклассница Надежда Старица шла в одном из первых рядов колонны, гордо взвалив на плечо шест транспаранта от их школы. Заняв призовое место на олимпиаде по английскому языку, такой чести она удостоилась впервые. Домой девушка не спешила. Родная тетка мечтала начать весеннюю уборку, а поскольку ее муж уже скорей всего отметил День международной солидарности трудящихся как полагается, то проводить столь ответственное мероприятие пришлось бы Наде.

Девушка вошла в дом и закрыла за собой дверь. Яркий солнечный день погас, сменившись полосатыми тенями от плотных штор на окнах. На опрятной красно-белой кухоньке тетя Марина гремела посудой.

— Надо бы журнальный столик на чердак отнести. Только Надя, сними сначала школьную форму. — Ее тетя ставила противень в духовку. Из Марины била неукротимая энергия. Она никогда не переставала разговаривать, смеяться, поучать. Своих детей у нее быть не могло. Материнские инстинкты женщина удачно реализовывала на дочери старшей сестры, которая давно исчезла в неизвестном направлении.

Так племянница ее и послушала. Волоча по узким ступеням столик из прессованного картона, девушка из прихожей поднялась на пыльный чердак. Спереди и сзади было по окну с глубокими мансардными выступами, пол состоял из широких досок, мягких и трухлявых. И повсюду стояла старая мебель, доставшаяся по наследству: складные стулья, тумбочка, этажерки, картина, написанная маслом, на которой была изображена ваза с фруктами, а цветочных горшков и кувшинов, сложенных как попало в больших мисках, было, наверное, двадцать или тридцать штук.

Надя привалила столик у окованного железными заклепками сундука. Как же было не заглянуть, что в нем находится? На самом дне лежала пачка писем, обвязанная потертым кожаным шнурком. От старости чернила поблекли, и почти невозможно было разобрать, что же там написано. На одном из пожелтевших конвертов каллиграфическим почерком была выведена надпись на английском: «От бабушки Хоуп. Пожалуйста, сохрани!». Надежда восторженно ахнула, ведь письмо было написано ее прабабкой. Внутри его девушка нащупала какой-то тяжелый предмет. Надя открыла конверт, и ей на руку упал амулет — потемневший серебряный треугольник с выпуклым красным камнем по центру. Когда она сжала амулет в руке, его камень на мгновенье вспыхнул темно-красным светом.

Отряхнув пиджак от пыли, девушка прошлась по чердаку. Старый комод занимал дальний угол, куда почти не проникал солнечный свет. Одна из его дверец была завешена простыней. Надя встала под пыльные полоски солнечных лучей и стянула ее. Там висело большое зеркало, замерев перед которым, сероглазая блондинка примерила амулет. Надежда разглядывала себя как бы со стороны, любовалась и одновременно пугалась того, что считала себя уже почти взрослой. Она несколько раз повернулась кругом, потом сощурила глаза и рассмеялась. Увлекшись, девушка даже не сразу заметила, как по кромке зеркальной рамы начал клубиться багровый дым. Надя замерла перед мутной стеклянной поверхностью. А затем кто-то посмотрел на нее из глубины старого зеркала.

— Хоуп? — спорил глухой голос. По ту сторону амальгамы отражался мужчина высокого роста. Темно-синяя мантия, с красными вставками по бокам и длинным остроконечным капюшоном, скрывала его фигуру и лицо. Открыты были только кисти рук, и это казалось не столько невероятным, сколько вызывало ощущение дежавю, как после просмотра детского фильма, ведь кожа у волшебника была зеленого цвета. Но главное, в черноте одеяния виднелись его красные глаза. Не просто радужка зрачка, глаза были полностью заполнены ярко горящим цветом, только черные зрачки позволяли уловить направление взгляда. Над пылающими глазницами нависали V-образные невероятно густые, вплотную посаженные брови, такого же зеленого цвета, как и его кожа. Рассмотреть еще что-то было невозможно.

— Да, я Надежда, — сбивчиво ответила девушка, отпрянув от зеркала.

Колдун выглядел не просто пугающе, обычному человеку он внушал страх, исходящий из глубин естества.

— Откуда у тебя амулет? — Мужчина в колдовском одеянии говорил на английском. При этом он поднял свою тонкую руку с длинными когтистыми пальцами и коснулся у солнечного сплетения. Теперь Надя увидела, что у него на груди висит точь-в-точь такой же амулет, как и у нее.

— Это ваше? — Надежда обхватила свой ладонями, и оба камня в амулетах вспыхнули, как и глаза колдуна.

— Он принадлежал Хоуп. — Волшебник взмахнул широкими рукавами мантии. — И ты очень на нее похожа. — Он приблизился подобно хищной птице, и, казалось, сейчас перешагнет через раму зеркала.

«Дура! Кидай ему амулет и беги!» — в панике подумала Надежда.

— Это моя пра… прабабушка, — пояснила девушка.

Колдун слегка приподнял брови:

— Понятно, — он будто выдохнул воздух.

Зависла пауза.

— Современных детей ничем не напугаешь, — мрачно проговорил мужчина.

— Почему нас все ругают? — Наде очень хотелось спросить еще что-нибудь. Но волшебник уже исчез в зеркале.

vvvvv

За окном классной комнаты синица весело перелетала с ветки на ветку тополя. Гордо взъерошив перья, она перепорхнула на ярко освещенный майским солнцем подоконник и запела свою весеннюю песню.

— Надька! Ты чего, влюбилась что ли? — Сидящий сзади Илья толкнул ее в спину.

— Отстань! — Девушка подернула плечами, подумывая, не дать ли ему затрещину.

— Да ладно тебе. Дай «домашку» списать.

Надя с ехидством демонстрировала парню абсолютно пустую, новую тетрадь, как раз когда распахнулась дверь. Вслед за их классной руководительницей, Клавдией Ивановной, в кабинете появилась довольно симпатичная девушка. На задних партах раздались одобрительные улюлюканья. Учительница недовольно цыкнула, и как только в классе настала тишина, а произошло это почти мгновенно, она обратилась к подопечным:

— Класс, хоть и конец учебного года, но у нас новенькая.

Девушка была чудо как хороша — высокая белокожая брюнетка, легкая полнота только подчеркивала ее женственные формы.

Клавдия Ивановна направилась к учительскому столу.

— Мирошниченко, — сказала она новенькой все тем же строгим тоном, — займи свободное место. — Учительница небрежно бросила сумку на стол и занялась поисками классного журнала.

Пустующих стульев было несколько. Надя и сама уже пару дней сидела в гордом одиночестве — подруге, после месяца беспрестанных просьб, было разрешено пересесть за последнюю парту к своему парню.

— Здесь постоянно свободно? — раздалось над самым Надиным ухом.

— Да, — отозвалась классная руководительница, — Старица не против.

Та лишь улыбнулась в ответ.

— Вера. — Новенькая протянула руку для рукопожатия.

— Надежда. — Девушка слегка пожала ей ладонь. И тут Надю словно дернуло током.

Сама Мирошниченко отшатнулась, а ее голубые глаза засветились лазурью.

vvvvv

В темной-темной туче, в темном-темном замке, в темном-темном зале, на темном-темном троне сидел Ноу Харт.

— Бистли!

— Уже бегу, Ноу Харт! — Тут маленький мохнатый монстрик запнулся об старую ковровую дорожку. Прокатившись кубарем по залу, он поднялся, потирая ушибленную коленку, и поплелся к злому волшебнику. — Точнее, я хромаю.

— Ты сделал то, что я поручил? — Ноу Харт впился когтистыми пальцами в подлокотники своего трона из темного дерева.

— Понимаете босс, — чертенок сглотнул, — я нашел почти все компоненты для вашего зелья. Но потом пришла Шрики, и мы ловили, сами знаете кого…

— Достаточно! — Громовой раскат, словно эхо вторил волшебнику. — Убирайся прочь!

Ноу Харт встал с трона. Увидев это, монстрик рванул к двери. Когда злой волшебник бывал не в духе ему часто доставалось.

— И пока не найдете с моей племянницей все, что я указал в списке для зелья, не смей появляться мне на глаза. — Колдун обратился в темный вращающийся вихрь.

Бистли подумал, что с радостью не видел бы «хозяина» долгое время, но это сулило тем, что его обязательно превратят во что-нибудь.

«Хоть бы не окунал в свой колдовской котел», — подумал чертенок, прикрывая за собой тяжелую дверь, и бросился на поиски Шрики.

Даже при наличии всех компонентов Ноу Харт не приступил бы к колдовству. Волшебник внимательно всматривался в волшебный котел, от мутного варева в нем поднимался светящийся багряный пар, а сверкающие искры летели во все стороны. Ноу Харт чувствовал силу магического амулета с Кристаллом Молнии, который очень хотел заполучить, но почему-то не мог обнаружить его новую хозяйку. Поскольку нельзя было просто забрать амулет, то волшебник решил обучить девчонку основам магии, с помощью которых она сможет его отдать. Судя по их встрече, Надежда с радостью это сделает, а если нет, пусть тогда пеняет на себя.

vvvvv

— Мы ждем тебя!

Она была среди звезд.

— Мы ждем тебя!

— Пожалуйста, — взмолилась девушка, — дайте еще время.

Надежда Старица проснулась. Во сне она плакала, эта одновременно удивительная и пугающая способность на основании ночных кошмаров делать выводы, которые ужасающе мрачны.

Из-за крепкого сна девушка не слышала, как звенел будильник, и встала позже, чем следовало. Наскоро собравшись, Надя пошла в прихожую. На трельяже стояло небольшое овальное зеркало, перед которым она так любила вертеться. Ведь Наденька считала себя очень красивой и поэтому, каждый раз очутившись перед зеркалом, долго не могла оторваться от него. Так было всегда.

Только сейчас девушка обратила внимание, что у нее изменился цвет глаз. Голубые, с поволокой, их холодный цвет, казалось, медленно пожирал когда-то угольно-серую радужку.

Вера перебралась за другую парту, благо сегодня не было уроков у классной руководительницы. В течение дня девушки несколько раз пересекались, поздоровались друг с другом в столовой, но Надя решила до последнего избегать новенькую.

Выйдя со школьного двора, Надежда направилась в сторону каштановой аллеи. Белые соцветия были подобны свечам на праздничных елках и источали во влажном воздухе сильный тяжелый аромат. На первой же скамейке ее ждала Вера.

— Ты ведь… — ей не хватало сил сказать это.

Надя присела рядом, смотря в небо. В синеве пролетела стая голубей, синхронно мелькая белым и серым на крыльях. Они знали, куда направляются, когда летели вот так, стаей.

— Они звали тебя. — Вера взяла ее за руку. Все равно что держать в ладони свою собственную ладонь.— Теперь я отчетливо ощущаю твою энергию.

Казалось, они обе медленно плыли в небе, отрезанные от будущего и прошлого. Разве этого не достаточно? Стая голубей — уже достаточно. Можно же жить без истории.

— Сколько нам осталось? — Надя стала тише, меньше, как высохший лист.

— Пока не появятся Терии.

Надежда морально сдалась, это было решено. На самом деле, как девушка теперь понимала, капитулировать она была готова задолго до того, как приняла это решение. Она просто осознала легкомысленность и вздорность бунта против своей сущности и природы в те минуты, когда беспомощно прибывала во сне, а их голоса вещали из вечности мирозданья, нет, еще в то мгновение, когда они с Верой очутились друг напротив друга в классной комнате. Теперь Надя знала, что все эти годы они наблюдали за ней. Ни одно ее действие, ни одно слово, произнесенное вслух, не укрылось от них, ни одна мысль не осталась неразгаданной.

— Я немного завидую тебе, — сказала вдруг Вера. — Тебя что-то здесь держит.

Примечания:

No Heart — Ноу Харт

Beastly — Бистли

Shrieky — Шрики

Lightning Crystal — Кристалл Молнии