- Уволена?
Она стоит перед ним и не понимает:
- Как уволена? Я же сделала все, чтобы дойти до финала…
- Ты играла лучше всех, но у тебя не те мотивы, - объясняет Хаус, стукая по столу мячиком.
- Какая разница, какие мотивы? Главное - результат, - говорит она зачем-то упавшим отчаянным голосом, не то оправдываясь, не то умоляя его.
Слезы. Слезы текут прямо тут, перед ним, на глазах, и она поспешно утирает их руками. Садится в кресло. Как глупо.
- Я делала все по правилам, - говорит она. - Все, как вы требовали.
- Если ты хочешь работать на меня – ты должна быть готова ошибаться и проигрывать. И ты только что проиграла, - говорит он, с удовольствием отмечая её смятение и слёзы. Встаёт из-за стола и, поворачиваясь, начинает ходить взад-вперед по кабинету. - Кто выиграл, а кто проиграл - здесь решаю я. И не обязательно справедливо. Если мне хочется окунуть кого-то в дерьмо - я это делаю, и плевать, прав я или нет, если этот человек мне не нравится.
Вот это он зря сказал.
Вся ее оскорбленная кровь, вся гордость бросается ей в лицо. Она вскакивает с кресла. Слезы мгновенно высыхают.
- Ах, так! Так вот, значит, в чем все дело! Вы делаете вид, что играете по правилам, а на самом деле вам только нравится унижать других! Вам нужно только чтоб все вам поклонялись! Вы просто жалкий, закомплексованный инвалид!
- А унижать меня, - оборачивается она на пороге, перед тем, как хлопнуть дверью, сжимая кулаки, - будете в постели!
Дверь грохает так, что звенят все стекла в кабинете и в ординаторской, и где-то еще на этаже, а к Хаусу на колени скатывается со стола мячик. Хаус подхватывает его двумя руками и прислушивается. Стук каблуков Беспощадной Стервы удаляется по коридору.
"Вот стерва, - думает он, - ну и характерец. Ну, слава богу, больше ее здесь не будет. Баба с возу - кобыле легче."