— Запомни мой совет, Ра Мун. Держись подальше от конченых людей. —Слышались сухие всхлипы, икание, то ли смех, то ли рвотные позывы — через дверь лаборатории казалось, что Вайли скептически хмыкает.

Его кресло скрипнуло, послышались нетвердые шаги.

— Все Робот Мастера сломаны. Все мои изобретения бесполезны, — сказал ученый из-за двери. Голос доносился, как сквозь радиопомехи.

Суперкомпьютер анализировал. Пусть так. Тогда у доктора Вайли, у них двоих будет шанс выжить — тихо, без его приездов, без шлейфа страха и подозрительности, без фальшивой надежды.

— Вы знаете, доктор, это не самая худшая вещь на свете.

Послышался пьяный смех:

— Ну, скажи же мне, древний робот! Какая самая худшая вещь на свете?

— Жрицы говорили мне, что самая худшая вещь на свете — потерять достоинство.

Вайли вздохнул. Разве это самая худшая вещь на свете? Далеко не самая худшая. Даже рядом не стояла.

vvvvv

Центральная постройка Скал Эгг Зоны была из тщательно выложенного кирпича и бетонных блоков, но вспомогательные корпуса, окружившие ее со всех сторон, были построены как попало. Цеха для производства деталей и роботов жались стена к стене, иногда попадались только что оштукатуренные, иногда просто неописуемые коробки. Электрические провода свисали между стальными вышками, как огромные скакалки.

Эггман что-то напевал себе под нос, постукивая в такт указательным пальцем по приборной панели, двигая головой вперед-назад. У него был сочный голос, хороший слух. Вагонетки тянулись по мосту через сталелитейный цех, гремели железными колесами — умиротворяющая перкуссия. Скрип и механический гул машин отдавались эхом в пустом стальном мешке Вайли Эгг, звук катился по литому холодному полу туда, где за приборной панелью сидел Эггман, продолжая вынашивать планы мести.

— Я запустил еще несколько боевых станций. — Зайдя в зал, Вайли стянул огнеупорные перчатки, большие, как весла. Он вытер пот со лба широким запястьем. — Что с внутренней защитой? Эгг, ты закончил?

Док протянул ему бокал шампанского:

— Выпьем за самое лучшее партнерство, которое мы себе и представить не могли.

— Спасибо, — проговорил Вайли вполголоса, пробуя шампанское.

Хоть и выдохлось, оно было восхитительным. Кто бы сомневался?

— Не пора переходить ко второй фазе нашего плана? — предложил он. — Может, обсудим пределы допустимого?

Эггман заулыбался, обнажив зубы:

— Ты, как всегда, полон энтузиазма.

Вайли старался не обращать внимания на его прямой взгляд. Его тело явно стало для Эггмана предметом самого тщательного наблюдения и обдумывания. Но док смотрел не так, как другие мужчины в закрытых клубах, — их влажные, щупающие взгляды, почти открыто враждебные, были похожи на варварский набег. Было и еще кое-что. Взгляд Эггмана был взглядом художника, внимательным к деталям, видящим правду без всяких предубеждений.

vvvvv

Свет в кухонную зону лился с потолка сквозь электросетку на солнечной энергии — соты из стекла и проволоки. Эггман что-то искал в шкафчиках, открывая и с грохотом закрывая металлические дверцы. Мелькнувшее содержимое богатого рациона не обещало: пиво, несколько коробочек с дешевой едой на вынос, остатки макарон.

Басс включил лампочку над головой и принялся перелистывать принесенный им старый «Севентин». Блондинка на обложке весело улыбалась, хотя была явно испугана объективом. Вайли заглянул в журнал через плечо парня. Откуда только берутся эти счастливые подростки без единого прыща? Басс замер над страницей, где парень и девушка скакали по пляжу на толстой лошади.

— Сэр, а вы когда-нибудь ездили верхом? — спросил он, обратившись к создавшему его ученому.

— Нет. Но один раз был на скачках. — В памяти ученого был солнечный и жаркий день, скаковой бербер по кличке Гордость Мидаса, пришедший первым к финишу, широкая ладонь Томаса Лайта на пояснице.

Эггман налил кофе, выпил залпом, опять налил и протянул Вайли. Кофе был растворимый, слишком крепкий и горячий. Док принялся за жаренные куриные крылышки, роняя на черные брюки кусочки панировки из сухариков. Питание было самым большим недостатком их жизни — каждый день они ели фастфуд в картонных упаковках. У Эггмана ни одного робота не было предусмотрено для хозяйственных дел. Кроме микросхем да исписанных и смятых листов бумаги пол вокруг был покрыт разноцветными обвертками.

Портативные роботы Эггмана сообщили, что получены новые данные.

— Роботизированные Мастера активизированы. — Орбот запрыгнул на кофейный столик, — Кубот готовит к возможному штурму Соника и Мега Мэна остальных.

— Понятия не имею, что делать с вашей «шаурмой» или «шумом». Но, в общем, Блейз Вумэн и Сильвер Мэн выведены из режима ожидания, — сообщая это, желтый робот едва не наступил на хвост волка-помощника Басса.

— Все же ему надо вправить голосовой чип, — обратился к Эггману красный робот-лакей.

Натравив на портативных роботов своего «питомца» Требла, Басс погнался за ними следом, скинув обувные колодки на резиновой подошве, которые носил еще с месяц назад. Подростку невыносимо было говорить Вайли, что он опять вырос из доспехов, напоминать ему из-за кого он занимается бесконечными походами в торговые центры, подбирает материалы по школьной программе. Бассу не раз приходилось слышать, как воспитанники доктора Лайта требовали новую одежду и жаловались, что тот не отпускает их в кино или на вечеринку. Басс всегда этому поражался.

vvvvv

Бетонные стены и потолок, разве что линолеум на полу. Вайли лежал на своей новой постели, узкой, на низеньких ножках. Все комплекты одежды в ящиках из прессованного картона под матрасом. Место, где живут люди с поломанной жизнью, не может не стать похожим на тюрьму или психиатрическую лечебницу. И сам черт не знает, что же теперь будет.

В комнате, наверно, было жарко, или у Вайли поднялась температура. Головная боль колотила по вискам, как палки по африканскому барабану. Он сунул ноги в ботинки, и, не завязывая шнурков, отправился в кухонную зону. Вся жилая часть состояла из трех раздельных зон — личных апартаментов с душевыми, большого зала, где ученые занимались разработкой проектов, и кухни. Вайли шел по коридору.

— Тебе нравится? — раздался громкий голос Эггмана из зала.

— Это поразительно! — Светловолосый парень радовался как дитя. Худенький, высокого роста, у него были озорные карие глаза, полные живости и огня. Учтивость и мягкосердечие, скользящие во всем его облике и, прежде всего, в чертах лица, придавали юноше сходство с героем какого-нибудь чувствительного романа. Это был переделанный Робот Мастер. Возможно, Эггман воспользовался заготовкой.

Немало времени прошло, пока Вайли заметил, что в зале имеется широкая софа. Что за неведомая страсть к вуаеризму. Он больше не был случайным свидетелем.

Эггман медленно распахнул полы своего махрового ярко-красного халата. Парень, словно завороженный, последовал его примеру, скинув свой. Длинные ресницы взметнулись, и юноша послала толстому усачу сладострастный взгляд.

— Хочешь распалить меня, маленький негодник? — Казалось, линзы пенсне доктора недобро блеснули в ответ.

Эггман заключил юношу в объятия и нежно поцеловал. Пальцы его ласкали лицо парня, а тот улыбался своему хозяину сияющей улыбкой. Деликатно высвободившись, парень направился к софе, взобрался на нее и услужливо стал на колени.

Неужели Эггман не догадывался, что за ними наблюдают? Почему не сказал, чтоб Вайли ушел? В конце концов, док мог придаваться любовным утехам у себя в спальне. Все что осталось Вайли — это большой знак вопроса. Слушая их стоны, он пытался включить мозг, но ничего, кроме мысли: «Как же им хорошо!», в голове не отыскалось.

Через пару часов Эггман вошел на кухню с еще двумя Изумрудами Хаоса, светясь розовыми щеками на широком, несимпатичном лице. Усы лоснились и блестели под светом ртутных ламп.

Док принюхался:

— М-м-м, пахнет обедом.

Он открыл духовку и с любопытством посмотрел на дымящуюся сковородку. Купал лицо в душистом тепле. Это был рис с плавленым сыром и овощной смесью. Вайли специально сделал по такому случаю. Док с изумлением смотрел, как тот перемешивает ингредиенты, не понимая, как можно готовить без инструкции на коробке.

Вайли подышал на ладони, потер их друг о друга. Отопление не работало. Опять забыли дать команду починить.

— Мерзнешь? — удивился Эггман. — Рядом с духовкой? Не смеши меня. — Он-то никогда не чувствовал холода, крича на роботов и прыгая от одной панели к другой.